Греховная «безгрешность»

Несколько ранее, в цикле этих статей было показано, что духовную жизнь нынешний православный христианин может начать, как правило, лишь чрез Таинство Покаяния. Естественно, бесы, которым это также хорошо известно, стараются всячески помешать сему, т.е. помешать совершению сего Таинства, покаянию и началу духовной жизни человека. Делают они это со многими хитростями. Покажем некоторые из них, начав с самых простых.
Вначале враг старается вообще не допустить человека к покаянию. Для этого, например, существует такой «детский» силлогизм, который и мне, во время моей проповеди в атеистической аудитории приходилось неоднократно слышать. Состоит он в следующем, цитирую: «Не согрешишь – не покаешься; не покаешься – не спасешься; поэтому вывод: надо грешить, чтобы спастись».
В ответ на эти глупости я обычно спрашиваю такого «умного» совопросника: а вы моетесь, купаетесь, принимаете душ или ванну? Да, конечно, — обычно отвечает таковой (женщины, особенно молоденькие девушки при этом почему-то еще смущаются). Тогда следующий мой вопрос: а зачем вы это делаете? Ведь если не испачкаешься – не помоешься; не помоешься – не будешь чистым; вывод: давайте будет специально пачкаться, чтобы быть чистыми. Так ли это?!
Конечно нет! В чем здесь подвох? Дело в том, что человеческая природа и вообще природа после грехопадения устроена так, что мы становимся телесно грязными само собой, даже если и стараемся сохранять чистоту. Ведь в любом случае человек потеет, на его тело естественным образом садится пыль, прилипает грязь и т.д. Поэтому проходит несколько дней, и тело уже нуждается в омовении и без того, чтобы специально, как свинья, его пачкать.
Точно также и душа человеческая. Как в материальной, вещественной природе естественно есть пыль и грязь, точно также в духовном бытии есть диавол, наша греховная плоть и этот мир, который во зле лежит. И все эти три обязательно стараются склонить душу к греху, даже если она этого не хочет и стремится его избежать. Причем, враг не всегда может сразу ввести нас в грубое, тяжкое грехопадение. Тогда он сначала стремится испачкать душу как бы пылью –множеством мелких, почти незаметных грехов типа: не то, что надо, подумал; не туда, куда надо посмотрел; не то, что надо, сделал и т.д.
И как тело от обычной пыли становится грязным, так и душа от множества этой мелкой греховной пыли становится нечистой; она как бы сама собой и без особых наших грубых грехов и грехопадений, постепенно ветшает. Посему св.пророк и псалмопевец Давид говорит об этом так: «Обетшах во всех вразех моих» (Пс.6: 7). Вот тогда-то враг и старается ввести такую обветшавшую душу уже в более тяжкие грехопадения.
Очевидно, поэтому мы постоянно нуждаемся в покаянии, даже не совершив последних: нуждаемся, чтобы очистить эту мелкую греховную пыль; точно также, как постоянно нуждаемся в очищении нашего тела от обычной пыли и грязи.
Но такие рассуждения, при всей их полезности, ныне это не более, чем своего рода детские аскетические игры ума. Если врагу не удается с помощью вышеуказанного дешевого «силлогизма» удержать человека от покаяния, то он внушает ему другие свои хитрости. Первая из них: намеренно, из ложного стыда скрыть на исповеди свои наиболее постыдные грехи, особенно из блудных. В таком случае исповедь будет недействительна, а не исповеданный грех весьма усиливается на скрывшего его человека.
Другая, противоположная крайность, также внушаемая нам врагом, состоит в том, что исповеднику все время кажется, что он что-то забыл, что-то не исповедал, из-за чего его исповедь, якобы, не состоялась. Тут следует различать одно от другого: если человек из стыда намеренно скрыл свой грех, то, как уже и говорилось, исповедь и вправду будет недействительна. Но если он искренне исповедал все свои грехи, которые заметил и запомнил, но при этом что-то не запомнил или забыл, то и последнее ему также простится. Только в конце исповеди надо добавить: «Еще каюсь во всех тех грехах, которые забыл(а) или не заметил(а)», — и они также простятся.
Вражина обычно внушает нам противоположное для того, чтобы подорвать у нас веру в Таинство Исповеди. Мне много раз приходилось сталкиваться с ситуацией, когда только что исповедовавшийся христианин снова приходит к священнику, говоря: «Я забыл(а) такой-то грех…». Тогда я ему отвечаю: «Вы забыли не только этот, но еще множество других грехов. Потому что человек не ангел, он не может заметить и запомнить все свои грехи. Но если он искренне исповедал то, что заметил и запомнил, причем в конце исповеди покаялся, как выше указано, и в том, что не заметил и не запомнил, то ему простится и это, ему простятся все его грехи».
Но, повторяю, все это вместе взятое, да и другие бесовские проделки сего рода, это не более, чем, своего рода, их «детские шалости». Они им нужны, во-первых, потому, что нынешний христианин из-за своего духовного убожества часто ведется и на такие бесовские «детские неожиданности»; но, во-вторых, и для отвода глаз. Настоящая их аскетическо-атеистическая борьба против покаяния ныне ведется совсем на другом – онтологическом уровне.
Для того, чтобы это было понятно, приведу другой пример из моей проповеди в атеистических аудиториях (мне особенно запомнилась одна такая, на курсах повышения квалификации школьных преподавателей), где очень часто звучал вопрос: «А в чем нам каяться?! Ведь мы ничего не крали, никого не убили».
Ответ на это такой: «Грехи человеческие не сводятся только к кражам, убийствам или другим уголовным преступлениям. Например, осуждение ближнего, блуд, гордость, тщеславие, сребролюбие и т.п. – это также грехи, и кто ими не согрешает?!». «Но, с другой стороны, — продолжим далее, — так уж ли вы ничего не украли, никого не убили? Ведь в советское время мало кто чего не брал без спроса, т.е. крал; а насчет убийств, так ведь и аборт Церковь считает убийством…». После последних слов лица женщин (а среди школьных училок их было большинство) обычно принимали достаточно кислое выражение, из чего все было ясно…
Но я сейчас не об этом. Богословский вопрос: почему люди, воспитанные в атеизме, так упорно не видят свои грехи и, соответственно, не испытывают нужды в покаянии? Ответ очевиден: потому что грех – это нарушение воли Божией. Но если, как лживо учит атеизм, «Бога нет», «то, соответственно, нет и Его воли, поэтому ее, в принципе, нельзя нарушить; следовательно, любое действие человека не является грехом».
Единственное, что может ограничить такое абсолютное своеволие атеиста – это уголовный кодекс (отсюда и их: «мы ничего не украли; никого не убили»). Впрочем, для многих (уголовников) и он не указ! Сейчас люди совершают такие чудовищные преступления, которые совсем недавно и самым отпетым каторжникам не снились!
Но зато с другой стороны, атеист, не совершивший уголовных преступлений, в силу вышесказанного не видит своих грехов и мнит себя «безгрешным». Это можно сравнить со следующим. Когда человек носит чистую, белоснежную одежду, то и малая капля грязи четко на ней видна, и одетый в такую одежду старается и от такой грязнящей его малости избавиться. Когда же какой-то неряха или бомж одет в до предела грязные лохмотья, то и новая черная клякса или пятно не сделают его одежду, похожую на ветошь, грязнее; духовному бомжу она все будет казаться такой же «чистой и приемлемой». Так и всякий «безгрешный» атеист.
Но в тоже время безгрешность – это синоним желаемой всеми святости или, по крайней мере, праведности. Поэтому ложно «безгрешный» атеист и мнит себя, как выше было сказано, таким «праведником», не имеющим нужды в покаянии. О коих в Евангелии сказано следующее: «На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк.15: 7). Таковыми «праведниками» были, например, главные противника Христа — фарисеи.
И такое состояние мнимой, ложной, но, тем не менее, весьма желаемой падшим человеческим естеством, атеистической «праведности» является весьма соблазнительным и даже прелестным*. Посему перешедший из атеизма в православие человек, как правило, усиленно старается его сохранить. Что весьма мешает его покаянию, в коем, собственно, он, как ему кажется, «и не имеет нужды»; что и проявилось на вышеупомянутых лекциях в атеистической аудитории. Но как это происходит конкретно с христианином, об этом, если Богу будет угодно, более подробно скажу в следующей статье сего цикла, а пока замечу следующее.
В РПЦ время от времени появляются разные «диомиды» (раньше это были «зарубежники»), «обличающие ее в разных грехах и требующие от нее покаяния и святости». Думаю, это у них от инерции все той же самой их греховной «безгрешности».
Дело в том, что человек, перешедший в христианство из атеизма, первоначально испытывает сильный духовный дискомфорт из-за необходимости осознания собственной греховности, т.е. от потери своей прежней атеистическо-прелестной* «безгрешности, праведности и святости». Ему естественно или, лучше сказать, противоестественно хочется всю эту лживую чепуху в себе сохранить или чрез аскезу восстановить. Но поскольку он аскетически не может сделать сие в самом себе (во всяком случае, без покаяние достижение настоящей праведности невозможно, а покаяние для него малодоступно), то проецирует собственную греховность на Церковь и начинает требовать не от себя (как ему и положено по чину), а от нее «покаяния» и своей мнимой «безгрешности».
Вот так-то из этой греховной «безгрешности», как змеи из их яиц, и вылупляются все эти «диомиды»!
*Примечание. Объясняю для тех, кто не знает. Слово «прелесть» в аскетической практике это совсем не то, что мнят о ней неверующие и маловерующие, как, якобы, «нечто очень приятное, привлекательное и желательное». Это аскетический термин, коим означается льстивое и даже превосходящее всякую лесть (отсюда – прелесть, точнее, пере-лесть) хитрейшее действие диавола, коим он соблазняет, уловляет душу человеческую, чтобы ее самым коварным и злостным образом погубить.