Нравственно-аскетические следствия догмата Искупления

В одной из предыдущих публикаций этого цикла («О догмате Искупления») было сказано: «Крестная Жертва Христова – это величайшая тайна Пресвятой Троицы, коя не может быть рационалистически объяснена какими-то рассуждениями типа «удовлетворения Правде Божией» и т.п. Но последнее, не будучи сущностью сей Жертвы, однако является сущностью нашего спасения». Что означает это утверждение?
Обратимся для объяснения сего к святоотеческому учению. Все святые отцы и учителя Церкви говорят о сем единомысленно и единогласно. Начинают они, обычно, с греха прародителей, который перешел на все человечество, «потому что в нем (в Адаме) все согрешили» (Рим.5: 12).
Поскольку же Бог – праведен, а потому и правосуден, Он за этот грех осудил весь человеческий род на разные наказания, из коих самыми страшными являются смерть и ад. Поэтому до совершения Искупления Господом нашим Иисусом Христом все люди, не только грешные, но и праведные, по смерти шли в ад. Праведники, правда, шли на лоно Авраамово, где не было адских мучений, но не было и райской радости.
И казалось, что этот приговор Божий вечен и никто не может его отменить. Процитирую здесь еще раз преподобного Симеона Нового Богослова: «Первозданный Адам, будучи в раю, впал, по внушению змия, в гордость и, возмечтав быть богом, как сказал ему диавол, вкусил от древа, от которого Бог повелел ему не ясти. За это предан он великим карам — тлению и смерти, для смирения гордыни его. Но когда Бог осуждает на что, то дает и приговор, и приговор Его становится делом, и карою вечною, и уже никакой нет возможности уничтожить эту кару, бывающую по Божескому определению…
И вот, как видишь, приговор Божий пребывает навсегда карою вечною. И стали мы люди все и тленны, и смертны, и нет ничего, что могло бы отстранить сей великий и страшный приговор». Но что далее говорит преподобный Симеон Новый Богослов и ему вторят все святые отцы:
«Сего ради Всевышний Сын Божий, Господь Иисус Христос пришел, чтоб смириться вместо Адама, — и действительно смирил Себя даже до смерти крестной… Бог, желая иметь такого человека, каким в начале создал Адама, послал в последние времена на землю Сына Своего Единородного, и Он, пришедши, воплотился, восприняв совершенное человечество, чтобы быть совершенным Богом и совершенным человеком, и Божество имело таким образом человека, достойного Его. И се человек! другого такого не было, нет и не будет. Но для чего соделался таковым Христос? Для того, чтобы соблюсти закон Божий и заповеди Его и чтобы вступить в борьбу и победить диавола. То и другое совершилось в Нем само собою. Ибо если Христос есть тот самый Бог, Который дал заповеди и закон, то как можно было не соблюсти Ему того закона и тех заповедей, которые Сам дал? И если Он Бог, как и есть воистину, то как возможно было Ему быть обольщену или обмануту какою-либо хитростию диавола? Диавол, правда, как слепой и бессмысленный, восстал против Него бранию, но это попущено было для того, чтобы совершилось некое великое и страшное таинство, именно, чтобы пострадал Христос безгрешный и чрез то получил прощение Адам согрешивший. Для этого и вместо древа познания был крест, вместо ступания ног, которыми прародители шли к запрещенному древу, и вместо простертия рук их, которые простирали они, чтобы взять плод древа, были пригвождены ко кресту непорочные ноги и руки Христовы, вместо вкушения плода было вкушение желчи и оцта, и вместо смерти Адама — смерть Христова».
Что это значит, и почему Крестная смерть отменила тот страшный приговор Божий Адаму и всему человечеству? Или, как говорит митрополит Макарий и другие православные богословы: «Этим было принесено удовлетворение правде Божией»:
Или, как сказал о сем преп.Симеон: «Устыдившись такой жертвы, скажу так, и почтив ее, Отец не мог оставить ее в руках смерти, почему уничтожил приговор Свой и воскресил из мертвых во-первых и в начале Того, Кто дал Себя в жертву, в искупление и взамен за сородных ему человеков, — а после, в последний день скончания мира, воскресит и всех людей».
Так что же, Бог, отменив Свой приговор, поступил неправедно и несправедливо? Да, действительно несправедливо принимать грешников в рай: взять, к примеру, того же, хотя и благоразумного, но разбойника! Однако насколько же более несправедливо было то, что содеяли со Христом иудеи?!
Не сотворивый ни единого греха был осужден на позорную и мучительную смерть. Впрочем, самого главное здесь то, что на Кресте умер не человек, а Бог. И насколько Бог выше человека – а Он неизмеримо выше – настолько же, т.е. неизмеримо смерть Христова перекрывает грехи прародителей и всего человечества!!!
И, скажу так, эта несправедливость, содеянная со Христом, поэтому неизмеримо перекрывает все несправедливости принятия в рай грешников: разбойников, блудниц и даже покаявшихся гонителей… Перекрывает потому, что Господь, будучи всемогущим, добровольно принял эту вопиющую несправедливость и пострадал на Кресте ради этих самых разбойников, блудниц, гонителей, а также меня и тебя читатель! Пострадал, чтобы таким образом искупить всех нас.
Поэтому, когда бесы, курирующие мытарства, видя, как душа грешника восходит в рай, начинают вопить о ее грехах, то святые ангелы, возносящие эту душу в обитель блаженства, затыкая бесовщине их поганые пасти, отвечают им приблизительно следующим образом: «Да, эта душа при жизни грешила; но перед смертью она покаялась; и почему Господь ее простил, мы не знаем, но это дело Божие». По умолчанию подразумевая все вышесказанное об удовлетворении правде Божией, коей пыталась и всегда пытается спекулировать адская рать!
И если кто-то спросит: «Почему Бог избрал именно такое, а не другое средство для спасения падшего человечества; почему: «отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:16)»? То мы, согласно прежде сказанному, ответим: «Это тайна Пресвятой Троицы, в которую и ангелы не могут проникнуть; тем более и нам не следует пытаться лезть в нее своими далеко не ангельскими мыслями»!
Зато мы можем многое сказать о том, какие же нравственно-аскетические следствия вытекают из догмата Искупления. Для этого сначала скажем о том, как же пытались спасаться люди до совершения последнего. Известно как, чрез закон, данный Моисеем.
Однако такой путь не ведет ко спасению, ибо человек не может ни оправдаться исполнением закона, ни чрез него полноценно совершить свой аскетический подвиг. Очень подробно о сем пишет апостол Павел, особенно в Посланиях к Римлянам и Галатам, а апостол Иаков раскрывает причину невозможности человеку оправдаться чрез закон: «Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем. Ибо Тот же, Кто сказал: не прелюбодействуй, сказал и: не убей; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона» (Иак.2: 10-11).

Вот почему даже все ветхозаветные праведники, соблюдающие закон Моисеев, после смерти шли в ад. Хотя они и почти все соблюдали, но в чем-то, пусть даже самом малом, обязательно согрешили. Ибо нет человека ни в чем не согрешившего, как и апостол Иоанн Богослов свидетельствует: «Если говорим, что не имеем греха,- обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Ин.1: 8).

А по вышеприведенному свидетельству апостола Иакова (Иак.2: 10-11) эти праведники, согрешив даже в самом малом, нарушили весь закон. Потому и осуждались. Впрочем, также бывает и в мирских судах. Ведь преступника в них судят за то преступление, которое он совершил, а не за те добродетели, которые он имеет. Так и в законе Божием. Посему апостол Павел и делает вывод, что «делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть» (Рим.3:20; Гал.2: 16).

И этот же апостол, исходя из опыта своей духовной жизни, когда он «преспевах в жидовстве» (Гал.1: 14), объясняет невозможность для человека полноценно совершить свой аскетический подвиг чрез закон. Конечно, говорит он: «Закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим.7: 12). Но дело в том, что я сам грешен, во мне есть наклонность ко греху: «Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху» (Рим.7: 14).

Желание добра во мне есть, но делать его не могу: «Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим.7: 18-23).

Таким образом ветхий человек не может исполнить закон Божий и совершить чрез него свой аскетический подвиг потому, что в плотских членах его живет обозначенный ап.Павлом закон греховный. Посмотрим же, уже более конкретно, как последний действует против нынешних аскетов да подвижников.

Святые отцы говорят, что и христианин, как правило, начинает свое дело спасения подобно иудею, думая спастись чрез закон доброделания. Но в процессе своей христианской жизни он постепенно убеждается, что это невозможно, ибо, как уже было сказано: «От дел закона не оправдится всяка плоть пред Ним» (Рим.3: 20; Гал.2: 16).

Тогда-то он и начинает искать иной путь спасения во Христе и чрез Христа, почему тот же ап.Павел и говорит, что «закон был для нас детоводителем ко Христу» (Гал.3: 24). А этот путь лежит единственно чрез православное исповедание догмата Искупления и нравственной жизни согласно сему догмату.

Таков обычный, нормальный путь спасения. Но… в наше смутное время он весьма затруднен из-за уже упоминаемых более вековых непрестанных нападок на сей догмат. Который безосновательно и ложно объявляют «юридической теорией; католическим или заимствованным у католиков, противоречащим святоотеческому учению» и т.д. и т.п. Все это сказывается на церковном учительстве, будь то в духовных семинариях и академиях, будь то с амвона.

Народ все учат строить свой дом добродетели из одних добродетелей, таким образом, исполняя закон оных, подобно иудеям. Забывая, что святые отцы об этом доме учили иначе: он должен быть основан на смирении; его стены – это действительно добродетели, а крыша – любовь Божия. А вот как положить основание, т.е. смирение, об этом мало кто говорит. А оно, как я уже сказал, проистекает из православного исповедания догмата Искупления и нравственной жизни по сему догмату.

Чтобы понять, как это происходит, рассмотрим проблематику, возникающую при попытках спастись чрез соблюдение закона добродетелей. Когда христианин, подобно иудею, думает спастись именно чрез них, то он неминуемо впадает в одну из двух, вроде бы, взаимоисключающих зол – гордость и отчаяние. И действительно, если он думает спастись чрез свои добрые дела, то обязательно должен видеть их, знать, что они у него есть, радоваться им, услаждаться ими, незаметно от этого возносясь. А последнее есть ни что иное, как гордость или гордыня.

Ибо по определению святых отцов, последняя – это и есть именно видение своих добродетелей (реальных или мнимые), услаждение ими, возношение ими, а также осуждение других, якобы, эти добродетели не имеющих. Типичный евангельский пример сего – фарисей, который в храме «став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю» (Лк.18: 11-12).

Поэтому всякий, помнящий свои добрые дела и возносящийся от осознания их и таким образом мечтающий спастись чрез закон доброделания, неминуемо должен впасть в гордыню. Ибо в противном случае если он, думая спастись чрез свои добрые дела, искренне решит, что их у него нет, то впадет в отчаяние. Ведь тогда выходит, что без них он не может спастись и пойдет в ад! Вот почему смирение у таковых заменяется смиреннословием, когда человек всячески на словах ругает себя, но в душе мнит себя весьма добродетельным, т.е. гордится.

Это прекрасно знают бесы, которые и разыгрывают с такими новоначальными иудействующими христианами своего рода нравственно-аскетическую комедию, достаточно хорошо описанную в публикации сего цикла «Троян». Сначала внушают им гордость, как, якобы, «великим исполнителям закона добродетели», а затем, лишив их последней, внушают им отчаяние, как не могущим спастись и уже погибшим. Итак, они по слову Библии: «Возводят души таковых до небес, а затем низводят их до бездн» (ср.Пс.106: 26).

Как конкретно это бывает также объясняет Священное Писание. Господь сказал: «Всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Мф.7: 24-27).

Думаю, мы не ошибемся, если скажем, что надежное каменное основание сего дома души есть смирение, а ненадежный песок – это множество добрых (без смирения) дел, на котором сие жилище не устоит. А что же это за духовные ветры, дожди и реки, которые устремляются на дом сей? Обычно, это какой-то явный грех, чаще всего блуд, в которой по закону «Трояна» впадает пытающийся основать дом своей души лишь на собственных добродетелях и почему гордящийся.

Дело в том, что и гордыня, и блуд – это смертные грехи. Но в отличие от последнего первая обычно незаметна неопытному делателю на ниве Христовой. А вот блуд заметен всегда. Посему Господь, желая обличить гордеца в этом его хотя и незаметном, но смертном грехе, попускает ему впасть в очень даже видимый нечистый грех. Как правило, это и есть те, образно говоря, основные «дожди, ветры, бурные реки», которые устремляются на дом души христианского подвижника! Или, согласно учению ап.Пвла, – все это вместе взятое и есть основное действие в нем закона греховного, действующего в плотских членах его (ср.Рим.7: 23).

И вот тут-то посмотрим на действия при этом двух православных. Одного, построившего дом своей добродетели на камне веры в Искупителя; и другого, того, кто думает спастись, уповая на дела закона. И тому, и другому бес лжет: «Ты пал и пропал; все твои дела оказались тщетными, и ты не спасешься, но пойдешь в ад». И уповающий на свои дела верит этому, впадая в отчаяние. Ведь он думал спастись чрез свои добрые дела, а они рухнули, подобно дому без основания, из-за его тяжкого грехопадения.

А вот православно исповедующий догмат Искупления, верующий в Искупителя, а не в свои дела, отвечает врагу: «Да, я потерял добродетель, впав в грех, но я и не думал чрез нее спастись, я спасаюсь чрез Крестную Жертву Спасителя, принесенную и за меня».

Но еще перед этим вражина и тому, и другому, как уже было сказано, внушает гордость, чтобы впоследствии усугубить падение. И основывающийся на делах закона клюет на эту удочку, ибо без них и ее (гордости) ему, как он думает, не спастись. А верующий в Искупителя удобно учится презирать свое и бесовское самомнение об этих делах, ведь он думает спастись не чрез них, а по милости Искупителя чрез веру в Него.

А как же дела, ведь вера без них мертва?! Однако вера в Искупителя и есть сама по себе добродетель, притом великая! Более того, она порождает другие добродетели. Ибо когда пребывающий в ней так мужественно (в отличие от отчаявшегося) отвечает врагу, он стяжал добродетель мужества. Когда же постоянно упражняется в этом делании, то постепенно обретает смирение, состоящее в не видении своих добродетелей, хотя они у него явно есть.

Вот почему все святые, проходя величайшие добродетели, совершая великие чудеса, хотя все сие знали, но по своему смирению всего этого не хотели видеть и помнить. Искренне считая и называя себя рабами ничего не стоящими. И делали они это отнюдь не по смиреннословию, а от всей души своей и чувства сердечного.

Или как очень хорошо об этом говорится в житии авы Иоанна Персиянина: «Некто сказал ему: столько мы трудились ради Царства Небесного; будем ли мы наследниками его? Старец отвечал: «Верую, что буду наследником горнего Иерусалима, написанного на небесах; «верен бо есть Обещавый» (Евр.10: 23). И почему мне не надеяться: Я был страннолюбив, как Авраам; кроток, как Моисей; свят, как Аарон; терпелив, как Иов; смирен, как Давид; жил в пустыне, как Иоанн; плакал, как Иеремия; был учителен, как Павел; верен, как Петр; мудр, как Соломон. И как разбойник, верую, что Тот, Который по Своей благости даровал мне все сии дары, дарует и Царствие».

Да, он знал свои великие и многие добродетели. Но по своему смирению, во-первых, вменял их не себе, а принимал как дар Божий. А, во-вторых, в деле спасения уповал не на них, но надеялся спастись так же даром, лишь по милости Божией, подаваемой нам ради Его Крестной Жертвы. Подобно тому, как лишь этим даром Божиим спасся благоразумный разбойник. Ибо:

«Благодатию бо есте спасени чрез веру: и сие не от вас, Божий дар: не от дел, да никтоже похвалится» (Еф.2: 8-9).

Вот это, все сие вышесказанное, и есть основное нравственно-аскетическое следствие догмата Искупления, без которого невозможно спастись. И зиждется оно на том, что митрополит Макарий несколько научно называл «удовлетворением правде Божией». И о чем говорили все святые отцы, правда, чаще говорили другими словами – более Духом Святым!