Об онтологическом доказательстве (свидетельстве) бытия Божия

Общепризнано, что первое онтологическое доказательство бытия Божия было предложено католическим богословом Ансельмом Кентерберийским в 1078 в его Прослогионе. Впоследствие аналогичные аргументы выдвигал Рене Декарт, которые затем дополнил Готфрид Лейбниц. Другие онтологические аргументы принадлежат Курту Геделю, который предложил формальный аргумент в пользу существования Бога. Норман Малькольм возродил онтологический аргумент в 1960 году, найдя второй, более сильный, онтологический аргумент в работе Ансельма (Викопедия. «Онтологический аргумент»).
Так что это доказательство в работах разных богословов и философов предстает в разных формах. Поэтому, думаю, и я особо не погрешу, если несколько ниже предложу свою, более простую и логичную богословскую форму сего доказательства. Но сначала хотелось бы обратить внимание читателя на следующее важное обстоятельство.
Как видим, Ансельм Кентерберийский – это католический богослов; причем, оное его доказательство было открыто им уже после 1054 года, т.е. после отпадения Западной церкви от Православия. Это заставляет православного богослова критически относиться к богословской деятельности Ансельма. Однако под критическим отношением я понимаю не полное отрицание, как делают некоторые, всей этой деятельности только потому, что она осуществлялась в рамках западного христианства. Но отрицание лишь того, что в ней действительно ложно и полностью, так сказать, католично; однако признание того здравого, что в ней есть.
В отношении первого можно отчасти согласиться с православным богословом, который говорит: «Из-за нарушения соборности церковной жизни и искажения в исповедании веры в исхождение Духа Святаго от Отца, в западной церкви к XI веку оскудел благодатный опыт. Для них бытие Божие потеряло очевидность. Не получая повседневного опыта богообщения, священноначалие стало нуждаться в умственных выкладках для усиления убедительности своей проповеди, чтобы сохранить свое влияние на паству. Иссякло слово веры и благодати, зазвучало слово формальной логики и закона. Возникла средневековая схоластика, давшая впоследствии начало философскому рационализму в богословии, принявшему в новое время такие угрожающие размеры. Схоласты часто сходились на одной и той же теме в далёких, казалось бы, линиях рассуждений, а именно, на онтологической теме, с которой в особенности ассоциируется имя Ансельма, первого из схоластических философов (в XI в.), и Рене Декарта, первого крупного современного философа (середина XVII в.). Выдвигая этот аргумент, они стремятся показать, что сама идея Бога подразумевает Его существование» (Диакон Михаил Преображенский. Онтологическое доказательство бытия Божия).
Однако нельзя принять и несколько пренебрежительное отношение о.Михаила к учению о доказательствах бытия Божия. Мол, «если верующему человеку они не нужны, то они вообще не нужны». Искренне верующему они действительно не нужны, но у нас и неверующих полным-полно. Вот им-то эти доказательства и необходимы! Поэтому-то они и составляют значительный раздел важной части нашего вероучения, называемой христианская апологетика. Которая есть свидетельство христианства перед неверующими и прочими нехристианами. Как и учит нас апостол, заповедуя, чтобы мы были «всегда готовы всякому, требующему у (нас) отчета в (нашем) уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет.3: 15).

Также ошибочно мнение, что, якобы, доказательства бытия Божия «лишают человека свободы». Мол, «раз ему доказали, что Бог есть, то сие лишает его свободы верить или не верить». Это, конечно, не так. Свобода, как и вера или неверие, — это преимущественно функция воли, а не ума. Поэтому в пользу веры или неверия можно привести человеку аргументы гораздо более весомые, чем простые умозаключения, но он по своей воле или своеволию все равно может поступить вопреки любой аргументации.
Как, например, многие (правда, не все) язычники и языческие цари. Коим во времена гонений христианские мученики именем Христовым явили множество настоящих, абсолютно достоверных чудес: и мертвых воскрешали, и в огне не сгорали, и в воде не тонули, и лютых зверей укрощали, — но человеческое своеволие укротить не могли. Поэтому множество язычников, и особенно многие языческие цари-гонители, несмотря на все эти явные чудеса, все равно во Христа не уверовали.
И наоборот, языческий мир также предъявил христианству свою весомую и очень даже осязаемую «аргументацию» неверия в виде раскаленных печей, мечей, лютых зверей и т.п., требуя у христиан отречения от Христа. А они все равно верили в Него, и Он, как известно из житий святых мучеников, их не оставлял!
Так что термин «доказательство» в отношении к бытию Божию ущербен не потому, что он, якобы, лишает человека свободы, но в другом смысле. Ведь как мы обычно что-либо доказываем?! Мы всегда стараемся доказать нечто сомнительно чрез что-то несомненное. Но тогда применительно к доказательствам бытия Божия это будет выглядеть так, что данное бытие «есть нечто сомнительное; но зато, якобы, есть нечто несомненное, чрез что мы и докажем это сомнительное». Но кто и что может быть несомненнее, чем Бог?!
Как об этом сказал апостол и евангелист Иоанн Богослов, говоря о свидетельстве св.Иоанна Крестителя: «Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете» (Ин.1: 7-8). И как толкует это место Св.Писания (особенно его вторую, выделенную мною часть) блаженный Феофилакт: «Так как часто случается, что свидетель бывает выше того, о ком свидетельствует, то чтобы ты не подумал, что и Иоанн, свидетельствующий о Христе, был выше Его, евангелист в опровержение этого лукавого помысла говорит: «он не был свет» (Толкование на Евангелие от Иоанна).
Впрочем, свидетель далеко не всегда выше, не всегда несомненнее и авторитетнее того, о ком свидетельствует. В отличие от исходных посылок любого доказательства, которые всегда выше (т.е. более достоверны), чем доказываемые ими истины. Поэтому в отношении бытия Божия, думаю, правильнее употреблять не научный термин «доказательство», а евангельское (ср.Ин.1: 7-8) слово «свидетельство».
Теперь, после этого предисловия, можно сформулировать онтологическое доказательство, точнее, свидетельство бытия Божия. По моему мнению, должно оно выглядеть так:
Человеку в его уме дано представление о Всевышнем, Абсолютном Существе, т.е. о Боге.
Это Абсолютное Существо необходимо должно обладать и абсолютными свойствами: всемогуществом, благостью, премудростью и т.п.
Ибо лишение Его хотя бы одного из этих свойств, делает это Существо не совершенным, т.е. не Абсолютным. Что противоречит первому утверждению о том, что в уме человека заложено представление именно о Всевышнем, Абсолютном Существе, т.е. о Боге.
Но среди этих абсолютным свойств Божиих необходимо должно быть и бытие (в статье «О противоестественности атеизма» как раз и было показано, что бытие – это одно из свойств Божиих). Ибо лишение Его сего свойства, согласно предыдущему утверждению, делает Его несовершенным. Что, в свою очередь, противоречит первому пункту сего рассуждения.
А в целом последнее как раз и свидетельствует, что мы можем помыслить о Всевышнем Существе, т.е. о Боге, только как о Сущем, т.е. существующем – необходимо имеющем бытие. О чем преподобный Иоанн Дамаскин и сказал: «Знание того, что Бог существует, Им естественным образом всеяно во всех» нас (Точное изложение православной веры. Книга первая. Гл. I.).
Но уже современник Ансельма Кентерберийского , монах Гаунилон (Gaunilo) в своей полемической книге «Liber pro insipiente» («Книга в защиту безумца») утверждал, что «совершенство» гипотетически принятого понятия ничуть не гарантирует реальности его бытия; так, можно вообразить себе остров, жизнь на котором полна высочайшего совершенства – и все же такого острова на самом деле не существует.
А в наиболее полной философской форме критику онтологического аргумента предложил Кант. Эта критика, как пишет другой философ, сводится к следующему: «Бытие вообще не есть признак, входящий в состав содержания понятия, а момент совершенно инородный, привступающий извне к логическому содержанию понятия и потому из него невыводимый. Существующее ничуть не богаче, полнее, совершеннее по своему содержанию, чем не существующее: «сто талеров» существующих и «сто талеров» воображаемых есть математически или логически одна и та же сумма денег. Чрезвычайно существенное различие между действительным обладанием «ста талерами» и мечтой о них не имеет никакого отношения к мыслимому при этом содержанию, а имеет совсем иной смысл, постижимый только из опыта, а не через логический анализ» (С.Л.Франк. Онтологическое доказательство бытия Божия).
А еще один философ сказал это же гораздо проще. Он рассуждал (цитирую по памяти) приблизительно так, вероятно, считая, что этим пародирует онтологическое свидетельство: «Я представляю, что у меня в кармане 100 талеров. Я представляю их «совершенные» свойства: их форму, вес, цвет, блеск и т.д. Но от этого рассуждения и представления они не обретают бытие, и в кармане у меня все так же… пусто».
Но вся эта критика неосновательна по следующей богословской причине. Как было показано в предыдущей публикации («О противоестественности атеизма») бытие Божие относится к Его свойствам. Ведь определения: «Бог есть дух» (Ин.4: 24); «Бог есть свет» (1 Ин.1: 5), «Бог есть любовь» (1 Ин.4: 8), где слово «есть» и означает бытие, определяют не сущность, а лишь соответствующие свойства Божии. Поэтому имея представление о совершенных свойствах Божиих мы, в рамках онтологического свидетельства, получаем представление и о Его бытии.
Но иное дело творение, тварь. У нее бытие, как уже говорилось в предыдущей публикации, относится не к свойствам, а к ее сущности. Поэтому представление этих свойств (даже весьма совершенных) в уме не приводит тварь из небытия в бытие. Для того, чтобы осуществить последнее надобно иметь в уме представление не о свойствах, а о сущности той или иной твари. Тогда действительно эта тварь перейдет из небытия в бытие.
Как это может быть, спросит читатель?! Да так, как всегда и бывает. Ведь что такое, скажем, радио, телефон или компьютер? Это ведь не просто набор каких-то деталек и железок. Прежде, чем появиться любому из этих и прочих изобретений, сначала их создатели в уме видели сущности, идеи этих вещей. Которые затем и воплотили в виде конкретных устройств, машин или механизмом. Причем, заметим, что сам по себе этот процесс воплощения в металле – вторичный, второстепенный. Главное для изобретателя понять сущность того или иного изобретения, и оно, так сказать, «окажется у него в кармане». А уж остальное – это, как говорится, «дело техники».
Правда, для получения и использования человеком уже созданных Богом творений, например, тех же металлов, важно не только и не столько знать их сущность, сколько умом сначала познать сущность процесса их получения. Тогда и они «окажутся у нас в кармане».
Поняв это, перейдем к вопросу о «ста талерах». Согласно вышесказанному, для того, чтобы они появились в реальности недостаточно иметь, как мнят некоторые философы, лишь представление об их свойствах. Для этого надобно иметь понятие об их сущности, и, главное, о сущности процесса их создания. Как это можно сделать? А вот как. Не знаю, из какого металла сделан талеры, но для определенности предположим, что из золота.
Тогда сущность этих вещей будет выглядеть так: талер, это (есть) золотая монета определенной чеканки. А золото – это (есть) драгоценный металл с удельным весом 19,32 г\см3; или, еще точнее, это (есть) химический элемент (Au) с порядковым номером 79 в периодической таблице Менделеева. Итак, если вы хотите путем умозаключений получить сто талеров, то сначала найдите этим путем сущность процесса получения в достаточных количествах этой химической сущности – Au. Найдите сущность процесса чеканки из нее соответствующих золотых монет, а также сущность разумного и, по возможности, безболезненного включения этого золота в мировую финансовую систему. И тогда у вас «в кармане» окажутся не 100, а 100000; 100000000 или даже 100000000000 талеров!
Впрочем, все это уже давным-давно изобретено человечеством! И золото добывают, и монеты из него чеканят, и в мировой финансовой системе оно играет свою определенную роль. И как странно, что этого не заметили чрезмерно мудрые философы, но прежде, чем все это устроить и сделать, люди сначала действительно умом поняли сущность всех этих вещей: и как золото добывать, и как монеты из него чеканить, и как включать его в финансовую систему…
Чем косвенно подтверждается онтологическое свидетельство бытия Божия. Ведь как для понятия о бытии тварей нам надобно иметь представление об их сущности или сущности их создания, так и для понятия о бытии Божием нам достаточно иметь представление о Его совершенных свойствах. А все это и свидетельствует, повторяю, о все том же: «Знание того, что Бог существует, Им естественным образом всеяно во всех» нас (Преп.Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. Книга первая. Гл. I.). А это, в свою очередь, еще раз свидетельствует о противоестественности атеизма.
Протоиерей Георгий Городенцев