Рассуждения о молитве в «Откровенных рассказах странника»

На основании сравнительного анализа «Откровенных рассказов странника» с творениями святителя Игнатия (Брянчанинова), который постоянно ссылается на святых отцов, я хочу поговорить о том, что есть истинная молитва, при каких условиях она является правильной, а при каких — ложной.

«Основание молитвы – глубочайшее смирение»

У странника мы находим такие вещи: «Токмо частость или непрестанность молитвы (как бы она ни произносилась вначале) есть единственное мощное средство как совершенства внутренней молитвы, так и спасения души. <…> Если бы человек неупустительно выполнил одну сию заповедь Божию о непрестанной молитве, то в одной он исполнил бы все заповеди».

Он постоянно на этом настаивает. Кстати, о частоте молитвы говорят и святые отцы, но вот это последнее действительно звучит любопытно.

Пока мы не знакомимся с такими вещами, нам и в голову никогда не придет, что молитвенный подвиг делаться таковым. Благодатное же смирение приобретается только одним путем, и святитель приводит замечательные слова преподобного Симеона Нового Богослова:

«Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи».

Постоянное исполнение заповедей должно быть в основании молитвы. Там, где есть небрежение исполнением заповедей, а человек занимается просто молитвой, там очень легко прийти к «самообольщению и к бесовской прелести».

Для непрестанной молитвы нужна зрелость

А вот что пишет святитель Игнатий о частоте молитвы: «Только совершенным христианам свойственно молиться без гнева и размышления, то есть в глубоком мире, в чистейшей любви к ближнему, без малейшего памятозлобия к ближнему и осуждения его, без развлечения посторонними помыслами и мечтаниями (без размышления). Очевидно, что непрестанная молитва не может быть достоянием новоначального инока; но, чтоб сделаться способным в свое время к непрестанной молитве, он должен приучиться к частой молитве».

При этом он говорит, что «для занятия ею (умной, сердечной молитвой – А.О.) приличествует возраст зрелый, при котором уже естественно укрощаются в человеке порывы. Не отвергается юность, когда имеет качество зрелости, в особенности, когда имеет руководителя».

О порывах, то есть горячности, стремлении получить, постоянно напоминают отцы. Ну а когда странник мог приобрести эту зрелость?

«Через непродолжительное время почувствовал, что молитва сама собою начала как-то переходить в сердце, то есть сердце при обычном своем биении, начало как бы выговаривать внутри себя молитвенные слова за каждым своим ударом, например: 1) Господи, 2) Иисусе, 3) Христе, и прочее. Я перестал устами говорить молитву и начал с прилежанием слушать, как говорит сердце».

По словам странника, при этом он «иногда входил весь сам в себя и ясно видел все мои внутренности, удивляясь премудрому составу человеческого тела».

Такие откровения сразу же вызывают, по меньшей мере, недоумение. На самом деле это один из признаков неверного делания молитвы. Помните, как блаженная Анжела видела себя? То входила в бок Христов, то видела во мраке Святой Троицы, и так далее.

Удерживай движение ума

Прочитав Симеона Нового Богослова, который пишет «смотри внутрь сердца, своди ум, то есть мысль из головы в сердце», странник начинает низводить Иисусову молитву вместе с дыханием в сердце по наставлению, как он говорит, святого Григория Синаита.

Кстати, стоит обратить внимание, что говорит Григорий Синаит: «Удерживай и дыхание, то есть движение ума, смежив несколько уста при совершении молитвы, а не дыхание ноздрей, то есть чувственное, как это делают невежи». В XIV веке Григорий Синаит пришел на Афон и не нашел там делателей молитвы Иисусовой. Он увидел, что занимались только внешней стороной дела, садились и искусственно пытались соединить молитву Иисусову с дыханием. Поэтому он и написал, что надо прежде всего удерживать движение ума, а не чувственное дыхание.

По этому поводу святитель Игнатий пишет: «Возложение упования на эти пособия (ноздревое дыхание, тихость вдыхания и выдыхания и прочее — А. О.) очень опасно: оно низводит к вещественному, неправильному пониманию молитвы, отвлекая от понимания духовного, единого истинного». И продолжает: «Из употреблявших с особенным тщанием вещественные вспомогательные средства достигли преуспеяния весьма редкие, а расстроились и повредились весьма многие». «Подвиг умной и сердечной молитвы исправляется умом… не от одного простого, вышеизложенного естественного художества через ноздревое дыхание или от сидения при упражнении молитвой в безмолвном и темном месте — да не будет! Это изобретено Божественными Отцами не для чего иного, как в некоторое пособие к собранию мысли от обычного парения, к возвращению ее к самой себе и ко вниманию (Ксанфопулы)». Поэтому он заключает: «Советуем возлюбленным братиям не доискиваться открытия в себе этого механизма, если он не откроется сам собою».

Святитель Игнатий Всячески предостерегает от искусственной попытки соединить дыхание со словами молитвы.

Достоинство молитвы – в качестве

Кто читал, тот помнит, с чего начался путь странника.

Двадцатилетнему юноше, который еще ничего не понимал в духовной жизни, не имел навыка в молитве, найденный им старец дает послушание: «Вот тебе четки, по ним совершай на первый раз хоть по три тысячи молитв в день… непременно верно выполняй по три тысячи в день». Странник рассказывает о результате: «Дня два мне было трудновато, а потом так сделалось легко и желательно. Я объявил о сем старцу, и он приказал мне уже по шести тысяч молитв совершать в день. Целую неделю я в уединенном моем шалаше проходил каждодневно по шести тысяч Иисусовых молитв», и «привык к ней в неделю». Через десять дней старец повелел «неупустительно совершать по двенадцати тысяч молитв в день. <…> На первый день едва-едва успел в поздний вечер окончить мое двенадцатитысячное правило. На другой день совершил его легко и с удовольствием. <…> И так дён пять исполнял верно и получил приятность и охоту».

Дальше он говорит, что это заменило у него и утреннее правило: «Весь день провел я в радости и с легкостью окончил двенадцать тысяч молитв в ранний вечер». После этого старец разрешил: «Твори молитву сколько хочешь».

Видите, какая скорость? Сразу 3000, буквально через несколько дней 6, потом 12.

А что пишет святитель Игнатий? «Новоначалъные иноки нуждаются в продолжительном времени для обучения молитве. Невозможно, вскоре по вступлении в монастырь или по вступлении в подвиг, достичь этой верховной добродетели. Нужны и время, и постепенность в подвиге, чтобы подвижник созрел для молитвы во всех отношениях».

Странник говорит: «Месяцев пять проведши уединенно в сем молитвенном занятии и наслаждении помянутыми ощущениями, я так привык к сердечной молитве, что упражнялся в ней беспрестанно, и, наконец, почувствовал, что молитва уже сама собою, без всякого со стороны моего побуждения производится и изрекается в уме моем и сердце, не токмо в бодрственном состоянии, но даже и во сне действует».

Святитель Игнатий пишет, что без утомления ума непрерывно совершать молитву Иисусову, чтобы она стала непрестанной, легкой, без напряжения, «на переход этот нужны многие годы». Страннику же для этого потребовалось самое большее 5 месяцев, у него все быстро достигалось.

Теперь давайте просто посчитаем. Святитель Игнатий говорит, что наиболее правильно делать так: 100 молитв Иисусовых — и затем делать паузу. Потому что наш ум еще не приучен, он требует упражнения. Нужно молиться с паузами, чтобы ум успел отдохнуть. На эти 100 молитв нужно употребить примерно около получаса.

Если исходить из правила, рекомендованного святителем Игнатием, то для совершения 12000 кратких Иисусовых молитв («Господи Иисусе Христе, помилуй мя») потребуется 37 с половиной часов. Это если исходить из того, что на 100 молитв — полчаса. Игнатий советует молиться медленно, очень неспешно, с полным вниманием, чтобы не рассеиваться. Если же читать полную молитву, нужно 60 часов.

При максимальном допущении, что странник без отдыха, сна, пиши и пития может 18 часов в сутки непрерывно молиться, он должен произносить 666 молитв в час. Но дело в том, что уже ранним вечером он с легкостью окончил 12000 молитв. Это значит, он произносил молитву гораздо быстрее. Когда читаешь это, то видишь, что все его усилия были направлены не на внимание, а на количество молитв как таковых. Вот что его привлекало.

Внимание в молитве просто не присутствует в сознании странника, который говорит: «Я многих видал, которые просто, без всякого просветительского наставления, и не зная, что есть внимание, сами собою устно творя беспрестанную Иисусову молитву, достигали того, что уста и язык их не могли удерживаться от изречения молитвы, которая впоследствии так их усладила и просветила, и из слабых и нерадивых сделала подвижниками и поборниками добродетели».

Видите, внимание оказывается второстепенным моментом, которому не придается значение. Более того, это подчеркивается.

Странник приводит очень понравившиеся ему слова одного священника: «Чтобы просветиться духовно и быть внимательным и внутренним человеком, следует взять один какой-нибудь текст из Священного Писания, и как можно дольше держать на нем одном все внимание и размышление, и откроется свет разумения». Странник замечает: «Очень мне понравилось сие наставление священника».

А вот наставление одного из схимников, которое он приводит: «Для спасения ничего более не нужно, как всегдашняя молитва: молись и делай что хочешь, и ты достигнешь цели молитвы. Молись и мысли, что хочешь, и мысль твоя очистится молитвою». Странник при этом говорит, что он, употребляя этот способ, достиг того, что часто не чувствовал холода, голода, мог идти целый день, и так далее.

Такие вещи очень увлекают. Святитель Игнатий приводит случай из своей жизни. Он говорит о чиновнике, который занимался усиленным молитвенным подвигом: «Оказалось, что чиновник (впавший в прелесть и пытавшийся покончить с собой — А. О.) употреблял образ молитвы, описанный святым Симеоном, разгорячил воображение и кровь, причем человек делается очень способным к усиленному посту и бдению… Чиновник видел свет телесными очами; благоухание и сладость, которые он ощущал, были так же чувственные». И он пишет дальше: «Монах (он о себе, конечно, говорит – А.О.) начал уговаривать чиновника, чтоб он оставил употребляемый им способ молитвы, объясняя и неправильность способа и неправильность состояния, доставляемого способом. С ожесточением воспротивился чиновник совету. «Как отказаться мне от явной благодати!» — возражал он». Ну, еще бы!

То же самое святитель пишет и об афонском схимонахе, который к нему приходил, Этот интересный случай можно найти в первом томе. Монах тоже не чувствовал ни холод, ни голод. Игнатий ему предложил способ молитвы, о котором говорят святые отцы. Тот согласился, но «ерез несколько дней приходит он ко мне и говорит: «Что сделал ты со мною?» — «А что ?» — «Да как я попробовал помолиться со вниманием, заключая ум в слова молитвы, то все мои видения пропали, и уже не могу возвратиться к ним».

Потому что внимание порождает сокрушение и покаяние, как говорят святые отцы, плач, внешний и подчас внутренний. Без внимания все это летит в сторону как телефон!

«Сознание своей греховности, сознание своей немощи, своего ничтожества — необходимое условие для того, чтоб молитва была милостиво принята и услышана Богом».

Это самое главное условие, при котором только молитва может иметь верное направление и давать верные результаты.

Осипов А.И.