Самоубийство — это грех, или нет?

Почему суицид является грехом 

 Жизнь дана нам Богом. И только Он может ей распоряжаться, в свое время дав ее нам, и в свое время отнимая. Уже только поэтому самоубийство, своевольно похищающее сей дар Божий, – это тягчайшее беззаконие! И если святые отцы относят к смертным грехам уныние и его крайнюю степень – отчаяние, то самый злой плод последнего, когда отчаявшийся человек убивает сам себя, это тем более такой же смертный грех. Причем, не только в переносном смысле, но и в буквальном. Совершивший сие преступление убивает себя и духовно, и телесно.  

Господь Вседержитель

Совершая суицид человек лишает себя покаяния и церковной молитвы

   Причем, самое печальное здесь то, что в силу, так сказать, специфики самого своего злодейства он, как правило, не может принести покаяние. Ведь в любом грехе, даже самом страшном, человек, пока живет, может покаяться пред Богом. Но если он наложил на себя руки, то это одновременно и страшное беззаконие, и действие, которое, прекращая жизнь несчастного, этим самым пресекает и возможность для него покаяния.   

   Поэтому Православная Церковь не отпевает таковых. Также за них не могут возноситься другие церковные молитвы: на заупокойных литургиях, панихидах, парастасах и т.д. Однако родственники сих несчастных могут молиться за них своею личною молитвою. Причем, не только дома, но и в храме, во время богослужения их можно поминать, например, во время заупокойных служб можно про себя (в уме или шепотом) сказать: «Упокой, Господи, душу заблудшего раба Твоего (имя)». Однако, при этом надобно внимать себе, ибо такая молитва может оказаться душевредной для произносящего ее. 

В каких случаях разрешается отпевание

   Дело тут вот в чем. Из вышесказанного легко понять, что суициды, будучи крайне злотворным делом для людей, однако, весьма «лакомый кусок» для диавола. Поэтому он, если может, всячески старается ввести нас в эту беду. Помню, читал воспоминания одного христианина, которого бесы не только с помощью помыслов склоняли повеситься, но и постоянно подбрасывали ему «удобную» для этого и вполне вещественную веревочку!  

   Вот почему демоны и в аду с особой силой держатся за самоубийц. Посему, когда кто-то за них молится, вражина может таковому нанести вред не только духовный, но еще и иным образом. Впрочем, если у православного есть истинная любовь к такому своему заблудшему брату, он победит эти козни бесовские сей молитвой. Спасти оного она не сможет, однако может дать ему некое облегчение в адских муках.  

   Из вышесказанного следует вот еще что. Господь сказал о диаволе:

Бывает так, что этот человекоубийца, лжец и отец лжи выдает за грех самоубийства самое настоящее убийство, совершенное его клевретами-бесами над умалишенными или людьми, находящимися под сильным действием наркотиков, алкоголя (белая горячка).  

   В таких случаях Православная Церковь, после соответствующего рассмотрения обстоятельств смерти, может разрешить отпевание этих лиц, правда, иногда с определенными оговорками. Кроме того, такая практика несколько разнится в разных епархиях Русской Православной Церкви.  

   Понятно также, что православная вера – это главнейшая преграда на пути суицидов, соответственно атеизм весьма способствует им. Ведь верующий имеет, по крайней мере, две основные причины   избегать оных: первая – это надежда на Бога; вторая – страх вечных мучений.  

Как бороться с мыслями о том, чтобы покончить с жизнью

   Когда мы находимся в унынии и даже начинаем отчаиваться, тогда припадая к стопам Спасителя в личной молитве, в Таинствах, особенно Покаяния на исповеди и Евхаристии (причащения), мы избавляемся от этих страстей, чем истребляется в нашей душе и само желание самоубийства. Поэтому, если мы хотим помочь избежать сего и другим, то первым делом надобно приводить их в Церковь. Что, прочем, не отменяет и другие, включая светские, мероприятия по борьбе с суицидами. Но последние имеют второстепенное значение. 

Это интересно: Почему уныние считается в православии смертным грехом

   Еще одним основанием избегать сего зла для православного христианина является, как уже было сказано, страх загробных мучений. И действительно, какой же смысл для человека путем суицида избежать временных земных страданий, чтобы таким образом обречь себя на неизмеримо более страшные, вечные мучения?!  

   К примеру, ко мне на исповедь не раз приходили люди, помышляющие именно так окончить свою жизнь. Обычно я им советую испытать себя: скажем, зажечь газовую плиту и хотя бы несколько минут подержать над огнем руку: выдержишь ли?! А ведь адский, геенский огонь — это не минуты, это вечно; и жжет он неизмеримо страшнее любой земной горелки, и не одну руку, а все тело и душу! 

  О неприемлемости эвтаназии

Особый вопрос в данной теме это, так называемая, эвтаназия. Которая (цитирую из нехристианского источника) есть «прерывание жизни неизлечимо больного человека. Её называют «достойной» или «хорошей смертью», так как ее цель – прекратить мучения больного по его согласию или с разрешения близких.

Практика добровольного ухода из жизни приветствовалась ещё в Древней Греции, когда самоубийство стариков и инвалидов поощрялось.

   Здесь обычно жмут на жалость: «де, тяжело, смертельно больной очень страдает, ему надо помочь уйти из жизни и т.д. и т.п.». Есть даже такой, кажется, французский фильм, где «двое, трогательно любящих друг друга супруга, пронесли эту любовь до старости. Но, к сожалению, старушка тяжело заболела, она очень мучилась, и старичок из любви к ней нежно, с большой любовью задушил ее подушечкой…». 

   Православная Церковь такое крайне сомнительное «милосердие» не приемлет, совершенно правильно считая эвтаназию убийством и, если она совершается с разрешения жертвы, — самоубийством. Ущербная логика этого отвратительного действа изложена выше: избавляют от временных страданий, чтобы подвергнуть гораздо более тяжким, загробным. 

   Но это ясно для верующих. Неверующих же нужно спросить: а что считать тяжкими, невыносимыми страданиями? Субъективное мнение болящего вряд ли может быть здесь критерием. Сейчас ему так невыносимо больно, что он желает умереть; но вот отпустило, и уже снова хочется жить.

   Короче говоря, если принять мнение, что больных и страждущих надо умерщвлять, то не за горами то тоталитарное общество, когда таким способом будут избавляться от «лишних» людей.

   Западная цивилизация, изобретшая и неуклонно (под, якобы, благовидным предлогом облегчения страданий тяжело больных) навязывающая эвтаназию все более и более опускается до уровня дикости каких-нибудь первобытных племен, отправляющих своих стариков умирать в тундру, «чтоб не страдали» (см. соответствующий рассказ Джека Лондона).  

   Но что же противопоставляет этой западной дикости Православная Церковь и православная культура? Как-то очень давно мне пришлось видеть полемику сторонников эвтаназии с двумя, вроде бы православными дамами среднего возраста. Которые кричали: «Нет, нет, нельзя убивать; своим больным в нашем приюте мы говорим: надо жить, надо жить!». Спрашивается, а зачем? Действительно, зачем жить и мучатся тяжело больному?! Эти дамы явно плохо знакомы с православием! 

Не зазорно православному человеку желать смерти…

   Ведь смерть такое же неотъемлемое свойство человеческого бытия, как и жизнь. Конечно, ветхому человеку дан страх смерти – инстинкт самосохранения. Но элементарная истина состоит в том, что как ее не бойся, как от нее не убегай, рано или поздно она тебя все равно найдет — «несть человек, иже жив будет и не умрет». Парадокс, который разрешает только христианство. 

   Именно оно, даровав человеку воскресение, посрамило смерть, сделав ее ничтожной в глазах христиан. 

Что особенно сильно проявилось в подвиге христианских мучеников, кои смеялись над нею и над угрожавшими им ею мучителями. Они не только не боялись смерти, но пламенно желали ее, желали положить свои души за Христа, чтобы сим путем пребыть с Ним в вечности. Ведь мученикам отверсто небо (как видел сие первомученик архидиакон Стефан (Деян.7: 55-56), да так, что они даже не проходят на пути к нему обычные для всех христиан мытарства! 

   Не зазорно православному человеку желать смерти, просить ее у Бога и в тяжкой, мучительной болезни ради того, чтобы также достигнуть вечной жизни. Этому поучает нас житие преподобного   Досифея: 

   «Преподобный всегда имел в уме и на устах память о Боге. Духовный отец его советовал ему постоянно произносить: «Господи, Иисусе Христе, Боже мой, помилуй меня», и «Сын Божий, помоги мне». Эти молитвы святой Досифей всегда имел на устах своих. Когда болезнь его усилилась, отец Дорофей сказал ему: 

– Досифей, не забывай своих молитв, и удвой свои моления! 

– Моли, отче, Бога за меня, – ответствовал страдалец. Когда болезнь усилилась еще более, Дорофей спросил: 

– Что, Досифей, творишь ли ты свои молитвы так же, как и прежде? 

– Да, отче, по молитвам твоим, я не оставляю сего дела. Когда болезнь его еще более усилилась, так что Досифей сам уже не мог вставать и приходилось носить его на полотне, – преподобный Дорофей спросил его: 

– Продолжаешь ли ты, Досифей, молиться? 

– Прости меня, отче, – отвечал больной, – более я не могу молиться. 

– Тогда оставь молитву, – отвечал Дорофей,  – только поминай имя Божие и имей всегда Его пред своими глазами. 

Страдания святого Досифея все усиливались, и однажды он обратился к старцу   Варсонофию с такою просьбою: 

– Отпусти меня, отче, более я не могу жить. 

Святой Варсонофий послал сказать ему: 

– Терпи, чадо, ибо недалеко уже милость Божия. 

Видя, что святой Досифей сильно недугует, преподобный Дорофей был весьма опечален этим. Чрез несколько дней болящий снова послал сказать святому Варсонофию: 

– Владыко мой, не могу более жить. 

На это великий Варсонофий отвечал: 

– Иди с миром, предстань пред Пресвятой Троицей и моли за нас пред престолом Вседержителя». 

    Этот святоотеческий пример показывает нам, что христианин не просто так должен даже при тяжких страданиях просить у Бога смерти, но он должен быть готовым к ней. Ведь и святой   Досифей не сразу, не после первой своей просьбы отошел ко Господу, но лишь тогда, когда исполнилась чаша его страданий и послушания.  

   Так и мне в моей священнической практике многократно приходилось наблюдать такую картину. Человек длительное время, иногда даже годы, мучается в тяжкой болезни и не может умереть. Но вот приходит священник, исповедует, причащает его, и больной, подготовленный чрез принятие Таинств к переходу в вечность, отходит туда в течение короткого времени. 

   Приведу наиболее поразительный пример на сей счет. Я тогда был еще молодым священником и служил в одном селе, недалеко от Одессы. Однажды ко мне обратилась старушка, попросившая помочь ее родственнику, мальчику 14 лет.  

   Четыре года назад, купаясь в лимане, он неудачно прыгнул в воду и ударился головой о камень. С этого момента у него начал развиваться рак, и когда я к нему приехал, то болезнь была уже в последней стадии. Череп у ребенка был сильно деформирован, лицо – искажено, и он постоянно испытывал сильнейшие боли, которые уже не могли купировать даже самые болеутоляющие    лекарства. 

   Я его исповедал, причастил и соборовал. Затем немного поговорил с ним. Сказал ему, что совершенные над ним Таинства так сильны, что Господь может исцелить его болезнь. Но что будет потом? «Сможешь ли ты после такого разительного чуда в течение всей жизни сохранить веру?», — задал ему риторический вопрос. «Однако, если ты, несмотря на все свои страдания, будешь иметь веру в Бога сейчас, — продолжил я, — Спаситель вскорости возьмет тебя к Себе и даст тебе вечное блаженство».  

   На этом мы расстались. Через две недели меня снова вызвала та же старушка уже на отпевание этого мальчика. И вот что она мне рассказала. После совершенных над ним Таинств Господь явил такое чудо. Страшные боли, мучавшие его до этого, прекратились в течение всей последующей недели.  

   После нее они снова возобновились еще на неделю, но этот юный страдалец с верой в Бога терпел их. И когда та женщина пыталась его утешить, он с улыбкой говорил ей: «Знаешь бабушка, а я раньше тебя буду в раю»! Как же я тогда, да, собственно, и сейчас завидовал и завидую этому ребенку! 

   Кроме всего вышесказанного, в Требнике есть «Чин, бываемый на разлучение души от тела, внегда человек долго страждет». Название говорит само за себя. Этот чин или богослужение совершается именно над такими православными людьми, которые жестоко страдают от болезни. Поэтому, заранее подготовившись чрез Таинства к смерти, желают ее посредством сего чина, чтобы так достичь Царства Небесного.  

   И обычно они в этом не обманываются. Из своего священнического опыта знаю, что те, кто мучился в течение долгого времени, могут после совершения над ними этого богослужения отойти ко Господу через несколько часов или дней. 

   «В чем же здесь отличие от эвтаназии», — спросит дотошный читатель? А отличие самое принципиальное. В ней самовольно восхищается у Бога власть над жизнью человека, совершается его убийство и самоубийство, посему душа сего несчастного идет в ад.  

   В православных же Таинствах и упомянутом чине мы лишь просим у Владыки жизни и смерти, даровать последнюю христианину, если он достоин после ее принятия рая. И не мы, а всеведущий и всемогущий Господь решает, кому что дать – жизнь и здоровье или спасительную кончину! 

   Так что разница между христианским отношением к смерти и тем «узаконенным» убийством такая же, как между раем и адом. А сама эвтаназия, мнящаяся некоторым «великим достижением западной цивилизации» — это первобытная дикость! В отличие от настоящей и непреходящей ценности христианской культуры, коей является правильное, православное отношение к смерти и следующая из него память смертная: 

   «Помни последняя твоя, и во век не согрешишь». Аминь!      

Прот. Георгий Городенцев