Жизненный путь святителя Афанасия (Сахарова)

Святитель Афана́сий (Сахаров), Ковровский, епископ

Почти современник…Наверное, это главное, что удивляет, когда соприкасаешься с биографией новомучеников, которых канонизировали всего двадцать лет назад. Отсутствие временной дистанции в тысячу лет дает возможность увидеть в святом не абстрактную, а вполне живую конкретную историческую личность. Их судьбы не уложишь в строгие каноны житийной литературы, а боль и страдания, безропотно сносимые ими, не проскользнут отвлеченно мимо сознания. 

Житие

Епископ Афанасий – в миру Сергей Григорьевич Сахаров – родился 2 июля 1887 года в селе Царёвка  Тамбовской губернии. Своим именем мальчик «обязан» интересному случаю. Отец новорожденного, Григорий Петрович Сахаров, написал на бумажках несколько имен святых угодников и разложил записки перед сыном, как бы предлагая ребенку самому осуществить выбор. Младенец дотронулся до той, где значилось имя преподобного Сергия Радонежского. Так его и крестили. 

Воспитание 

Маленький Сергий был у родителей единственным чадом. Его отец, чиновник в отставке, умер, немного не дождавшись вторых именин сына. О воспитании мальчика радела мать – женщина благочестивая и набожная. Она пророчила сыну карьеру священнослужителя, еще больше хотелось ей, чтобы Сергей избрал путь монашествования. Согласно воспоминаниям современников отрок этому не противился, наоборот, с мальчишеским дерзновением хвастался сверстникам, что станет архиереем.

Под руководством матери выучился рукоделию – позже, во время лагерных ссылок, с успехом использовал эти навыки для вышивки священнических облачений и риз для икон. Как-то даже самостоятельно изготовил специальный плат – антиминс, необходимый для служения литургии для заключенных в тюрьме. С самого раннего возраста Сергий тянулся к церкви.

С двенадцати лет он прислуживал в алтаре – это был уже последовательный обдуманный шаг после детских игр «в церковь», когда маленький Сережа брал предметы, похожие на те, что используются в церковном обиходе, и имитировал  богослужение. Детские и отроческие годы будущий святитель провел в древнем, славном своими святынями и историей городе Владимире. 

Обучение 

В 9 лет отрок Сергий становится учеником Шуйского духовного училища. Здесь начинают развиваться его литературные таланты: в 12 лет он пишет свое первое литургическое сочинение – тропарь Шуйско-Смоленской иконе Божией Матери. Среди главных интересов: поэзия и художественная проза. Он зачитывается произведениями Алексея Толстого и даже пробует свои силы в стихосложении.

В остальном учеба будущему епископу дается нелегко, раз он даже был оставлен на второй год. Однако упорство и прилежание, в конце концов, сделали свое дело: училище Сергий закончил уже в числе способнейших учеников. Дальше – Владимирская духовная семинария и Московская духовная академия. 

Любовь к литургике и агиологии 

Во время учебы в высших заведениях будущий владыка особо тяготел к предметам литургики и ангиологии, то есть богословским наукам, посвященным богослужению и историко-церковным аспектам святости. На полях его личных богослужебных книг во множестве рассыпаны заметки и уточнения, поясняющие значение неудобоваримых слов. Свою задачу епископ Афанасий видел в том, чтобы «язык» церковной службы приблизить к языку современных богомольцев. Отсюда – желание принимать участие в исправлении и доработке церковных служб, работу над которыми он не оставил даже в многотрудные дни своих ссылок. 

Постриг, рукоположение 

Случились эти знаменательные события в Троице-Сергиевой лавре, о которой святитель всю жизнь отзывался с особой теплотой:

Церковные послушания 

Святитель Афанасий (Сахаров)

В октябре 1912 года иеромонах Афанасий начинает преподавательскую деятельность в Полтавской духовной семинарии.  

Через год возвращается в родной Владимир. В местной духовной семинарии, слушателем курсов которой сам когда-то состоял, преподает богословские предметы.  

Еще одна значимая дата в жизни отца Афанасия восходит к 1917-1918 годам, когда ему довелось принять участие в Поместном Соборе Православной русской Церкви. 

В это время в России произошел государственный переворот – революция, затронувшая не только гражданскую структуру, но и церковную. На Поместном Соборе рассматривались важнейшие вопросы, касавшиеся внутрицерковной системы управления и некоторые другие, требующие немедленного решения. 

Постановлением Собора было решено восстановить празднование Дня памяти Всех святых, в связи с чем потребовалось написать особый текст богослужения. Этот труд взяли на себя профессор Петроградского университета А.Б. Тураев и иеромонах Афанасий, не знавший еще, что труд этот станет делом всей его жизни.

После смерти профессора, епископ работал над редакцией древнего текста, составленного еще в XVI веке, в одиночку. Не оставлял он этого дела даже пребывая в лагерях. Нередко заключенные, возвращаясь с работ, видели епископа сидящего на нарах, заваленных целой кипой книг, и что-то с увлечением пишущего. 

Педагогические таланты иеромонаха не остались незамеченными, в 1918 году его вводят в Епархиальный совет. 

В 1919 году будущий владыка становится свидетелем ряда кощунственных деяний, связанных с глумлением над мощами. В ходе антирелигиозной компании, принятой новым руководством города  Владимира, останки святых угодников раздевали и выставляли на всеобщее обозрение. Клир в ответ предпринял свою акцию, идейным вдохновителем которой стал иеромонах Афанасий.

Рано утром под Успенским Собором столпился городской люд: всем не терпелось посмотреть как же выглядят на самом деле мощи святых, которые для этой цели разложили на столах во храме. Однако начала демонстрации ждали не только любопытствующие, но и оставленные в соборе дежурные – иеромонах Афанасий и псаломщик Александр Потапов.

Лишь только открылись двери, как священник громогласно провозгласил: «Благословен Бог наш…», а псаломщик отозвался: «Аминь». Началось торжественное богослужение – молебен, который подхватили входящие люди. Так, находчивостью иеромонаха Афанасия удалось пресечь попытку надругательства, превратив его в прославление.  

К сожалению, этого подвига не хватило, чтобы уберечь все владимирские святыни от грядущих поруганий.  

В 1920-1921 годах Афанасий становится архимандритом и принимает наместничество сразу в двух монастырях: Боголюбском и Рождественском. А в июле 1912 года наступает главная веха в его жизни – епископство. 

 Епископ Ковровский 

17 июля 1912 года Архимандрит Афанасий был хиротонисан, то есть рукоположен в сан епископа Ковровского, назначен викарием Владимирское епархии. Обряд возглавил митрополит Владимирский Сергий (Страгородский), с которым в дальнейшем епископ разойдется во взглядах на церковную политику и откажется поминать его имя на службах. 

Назначение Афанасия на столь ответственную духовную должность совпало с расцветом в стране нравственного беззакония. Это было время гонений на христианских священников, разрушения монастырей и осквернения святынь, как будто православный мир отбросило на полторы тысячи лет назад, во времена римского императора Диоклетиана.

В этот тяжелый для страны период от священнослужителей требовались все их мужество и вера, без которых невозможно было противостоять давлению со стороны. Духовная дочь епископа Афанасия вспоминала, что накануне хиротонии, он был вызван в ГПУ, где чекисты увещевали его отказаться от сана. В ход шли угрозы и уговоры, но тщетно. Священник остался непреклонен и на следующий день был возведен в архиереи. 

Противостояние обновленчеству

Весной 1922 года Львом Троцким был разработан план раскола Православной русской церкви. План предусматривал полную иерархическую модернизацию, то есть отстранение патриарха от руководства Церковью и передачу управленческих функций ВЦУ – организации полностью подконтрольной «красным»  спецслужбам. Формировать новоявленную структуру должны были из числа клириков, недовольных нынешней системой и достаточно либеральных, чтобы вступить в сделку со службистами.

Таких священнослужителей именовали обновленцами, а раскольничье движение – обновленчеством, что было созвучно идеям и целям Троцкого, касающихся обновления церковного правящего аппарата. Позже ГПУ намеревалось ликвидировать и саму структуру, как сыгравшую свою роль и ненужную в коммунистическом обществе. Так возникла «Живая церковь» — детище, взлелеянное при непосредственном участии политических спецслужб и призванное служить орудием раскола. 

 За полгода деятельности обновленцам удалось достичь многого: более половины преданных патриарху священнослужителей были смещены и заменены на лояльных новой власти клириков. 

Настоящим ударом для епископа Афанасия стало обнародование так называемого Меморандума трех – публичного воззвания, суть которого сводилась к признанию власти обновленческой структуры ВЦУ, а также арест патриарха Тихона, которого вынудили официально отказаться от своих полномочий. Меморандум был подписан архиепископом Нижегородским Евдокимом (Мещерским), архиепископом Костромским и Галичским Серафимом (Мещеряковым) и…непосредственным начальником Афанасия митрополитом Владимирским Сергием (Страгородским). Тем самым, который десять лет назад возвел его, архимандрита, в архиерейский сан. Отношение самого епископа Афанасия к церковной реформе было категоричным. 

Строптивый епископ тут же попал под пристальное наблюдение ОГПУ. Конспекты его проповедей каждый раз фигурировали в протоколах чекистов в качестве важных обличающих вину архиерея документов. Весь 1922 год представлял собой серию арестов и ссылок. 

Долгая череда арестов и ссылок

В автобиографии святителя Афанасия «Этапы и даты моей жизни» перечислено более шестидесяти мест заключений, в которых довелось побывать православному священнослужителю. За каждой из этих дат – невысказанная боль, которая сжимала епископа «горечью уз» тридцать три года. В свое время автобиография имела такую же популярность как «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына и распространялась в самиздатах с такой же быстротой. 

Зырянский край 

Впервые епископа Афанасия арестовали в марте 1922 года по обвинению в причастности к хищению церковных ценностей в Суздальском Спасском монастыре. Судом города Владимира владыка был приговорен к году тюремного заключения. Амнистирован практически сразу же, но через несколько месяцев опять задержан и сослан в Усть-Сысольск, глухой городок в Зырянском крае (ныне – Сыктывкар, Республика Коми). Официально епископ был осужден за сопротивление обновленческому расколу в родной епархии, и, хотя следствие не располагало всеми необходимыми для утверждения приговора фактами, епископ был все же выслан из Владимирской области на север России сроком на два года. 

Этап пролегал по живописному маршруту, но давался этапируемым нелегко. Епископ так обносился, что заключенные смеялись: «Владыка, Ваш подрясник вороне на гнездо не годится». Но архиерей не терял присутствия духа: шутил, рассказывал занимательные истории. Вместе с ним по этапу были отправлены многие маститые иерархи – приверженцы патриарха Тихона, с которыми епископ перенес немало лишений, тягот и подружился.

Позже святитель вспоминал, как во время пребывания в Усть-Сысольске ему довелось делить место в тесной избушке с самим митрополитом Кириллом, которого патриарх Тихон благословил в качестве своего преемника, и другими иереями, из которых самым младшим по чину был он – епископ Ковровский. Как младшему, ему отвели место за печкой, и за это он стал величать себя епископом Запечским. 

Ссыльным священнослужителям было позволено отправлять службу только келейно, то есть на своих квартирах. На богослужения допускались заключенные, но местным жителям по требованию ГПУ вход был закрыт. Епископ с энтузиазмом взялся за оборудование домашней церкви. Вот что пишет о владыке богослов С.И. Фудель, бывший с ним на поселении:

В келье епископа из мебели были два диванчика и два стола, один из которых служил престолом для совершения литургии. Службы правились по всей строгости устава, ежедневно. По признанию того же Фуделя «пел и читал во время богослужений Владыка Фаддей, а у Владыки Афанасия не было ни слуха, ни голоса». 

Часто прихожане заставали своего владыку за изготовлением икон: он делал их из картона, материи и бисера. Также ему приходилось шить священнические облачения. 

В то время, очень туго было с продуктами, не хватало самого основного: постного масла, ржаной муки…Но по счастью владимирская паства не забывала своего духовного наставника. Ему приходили посылки со снедью, лакомиться которой он приглашал других ссыльных. После окончания богослужения владыка накрывал стол и кормил за свой счет всех присутствующих. 

Святитель Афанасий (Сахаров)

Соловки 

В январе 1925 года после окончания срока ссылки епископ Ковровский возвращается во Владимир, но уже через год его вновь арестовывают. Службисты предлагают добровольно отказаться от вверенной епархии, на что владыка упрямо отвечает: «Если виновен, — судите». Его не хотели судить, слишком велика была популярность в народе, но все-таки через некоторое время он оказывается в тюрьме на Лубянке, а потом в Бутырке. За связь с нелегальным кружком архиереев получает три года Соловецких лагерей. 

Соловки…Шесть островов в Белом море, недалеко от полярного круга. Погода, несмотря на кажущуюся мягкость, коварна и изменчива. Лето короткое, зима длинная, с трескучими морозами за тридцать градусов…По историческим данным каждую зиму от цинги, туберкулеза и истощения в Соловецких лагерях умирало 7-8 тысяч каторжан. В таком месте епископу Ковровскому надлежало пробыть три долгих года, однако судьба распорядилась по-своему. 

На островах владыка пользовался относительной свободой, мог жить не в бараках, а на съемной квартире. В эти многотрудные дни его, как и раньше поддерживали близкие соратники, друзья, а прежде всего – мать. Она тщетно пыталась добиться для сына облегчения участи через первую жену Максима Горького Е.П. Пешкову, которая руководила организацией помощи политзаключенным. Часто отправляла ему продовольственные посылки, один раз приезжала сама.  Это была последняя встреча епископа Афанасия с матерью – через четыре года она умерла. Смерть родительницы святитель переживал тяжело, душевное волнение вылилось в очередной  литературный труд: «О поминовении усопших по уставу Православной церкви».  

За время ссылки епископ потрудился и на мирском поприще: работал сторожем, счетоводом хозчасти. Заболел и едва не умер от тифа… 

В общей сумме епископ «отмотал» в Соловецких лагерях 4 года 2 месяца 5 дней. Эти цифры скрупулезно выведены на обложке тетради, принадлежащей епископу, очевидно, что святитель вел точный счет своего пребывания на острове-тюрьме… 

Но до конца мытарств было еще далеко. Буквально сразу же после лагерной жизни на Соловецком архипелаге, епископ попадает по этапу в Туруханский край. Срок заключения – три года. 

Беломоро-Балтийские лагеря и другие 

1 мая 1936 года против епископа Афанасия было сфабриковано дело. На этот раз его обвинили в связях с Ватиканом и помощи белогвардейскому подполью. По приговору суда он был отправлен в Беломоро-Балтийские лагеря на пять лет.  

На всех допросах владыка вел себя осторожно: боялся оговорить кого-либо из знакомых, называл имена, уже известные следствию или умерших людей, которым неосторожное слово не могло повредить. 

После очередного допроса без всяких объяснений его поместили в штрафной изолятор. Еженощно оттуда выводили людей на расстрел. Епископ ожидал, что в следующий раз придут за ним – и так три месяца, но Бог миловал, смерть его обошла.  

Затем последовала целая череда других тюрем и лагерей: Онежские, Сибирские, Мариинские,  Темниковские, Дубравлаг.  

1941 год…Заключенные пробираются по лесным чащобам на каторгу в Архангельскую область. От пункта пересылки до пункта назначения – 400 верст. Этот путь пятидесятичетырехлетний епископ проделал пешком, неся всю свою поклажу на плечах…В тюрьме неожиданно увидел знакомое лицо: митрополита Кирилла, с которым сидел в Усть-Сысольске. Однако священнослужитель строго отстранил от себя бритого тощего старика – не узнал. 

Трудовую повинность святитель отбывал на лесоповале, но здоровье совсем изменило ему. Посылок не было, кормежка была скудной, он стал совсем доходягой. Тогда лагерное начальство переводит его на новую должность: назначает дежурным по бараку. Дело было не тяжелым физически, но хлопотным: приходилось вставать на рассвете, чтобы обеспечить заключенных хлебными пайками и поддерживать чистоту в бараке. Он плел лапти, махал метлой, убирал навоз… 

В Дубравлаге отпраздновал свое шестидесятилетие. Де-юре срок его заключения окончился  в 1951 году, но де-факто он был отпущен на свободу на несколько лет позже. 

Отношение владыки к своим злоключениям 

Все несчастья и тяготы тюремно-лагерной жизни епископ Афанасий переносил очень стойко. Никто ни разу не видел, чтобы он возроптал или впал в уныние, наоборот, все современники в своих воспоминаниях дружно подчеркивают, что святитель не только держался мужественно, но и находил в себе силы подбадривать и утешать других. В бесконечных скитаниях по тюрьмам да ссылкам, епископ постоянно подвергался длительным изнуряющим допросам.

До наших дней дошла копия, снятая с протокола 1943 года. На бумаге значится начало допроса: 23.00 и конец 03.30. То есть пожилого хворого человека мучили почти всю ночь! Возвращаясь с процедуры дознаний, которые нередко сопровождались избиениями, епископ первым делом благодарил Бога. Ему казалось, что в заключении он более свободен, чем оставшиеся в миру братья, которым ежечасно приходится бороться с чумой обновленчества.  

Во всех документах и в письмах он ставит подпись: «Епископ Афанасий Сахаров», тем самым давая четко понять своим мучителям, что не отрекается от сана и веры, что его не сломить. Позиция епископа предельно прямолинейна: он не ищет благорасположения тюремного начальства, он просит предоставить ему те права, которые полагаются архиерею. 

Из письма епископа Ковровского наркому внутренних дел: 

Он не просил милости, они ее не оказывали. 

В Ивановской тюрьме в 1936 году его допрашивали по пять часов, били, потом снова волокли на допрос.  Ему не давали спать, сыпали соль на раны, калечили  ноги, чтобы он не мог выстаивать на службах. Но он не изменял себе. Один из репрессированных священников, деливших камеру с епископом Афанасием, вспоминал, как сильно ошеломила его обстановка тюремной обители:

Уже после всех своих мытарств, находясь на покое, владыка ни разу не поминал о годах неволи со скорбью или гневом. Его письма – образец душевной стойкости и удивительного, просто немыслимого для тогдашних условий терпения.  В них – вера в человека соединяется со смиренным принятием Божественного Промысла: «….Слава Богу за все. Аминь…». 

Участие в группе «непоминающих» 

Подрывная деятельность обновленцев привела к тому, что в Церкви наметился очередной раскол. Митрополит Владимирский Сергий (Старгородский) после подписания Меморандума трех раскаялся в своей лояльности к коммунистическим властям и был вновь принят в лоно Православной церкви тогдашним патриархом Тихоном. Однако все приверженцы «Тихоновой политики» находились на нелегальном положении.

Пытаясь добиться юридического признания хотя бы для той группы священнослужителей, которая сформировалась вокруг него, митрополит Сергий  вступил в переговоры с правительством и достиг определенных успехов. В 1927 году он выпустил Декларацию, где от лица Церкви благодарил власть Советов за «внимание к духовным нуждам православного населения». 

Униженный тон и курс на сближение с безбожниками оттолкнули от митрополита значительную часть клира и прихожан. А после того, как митрополит объявил себя местоблюстителем, то есть исполняющим обязанности патриарха, некоторые архиереи открыто перестали ему подчиняться и поминать его имя во время богослужений. Одним из таких «непоминающих» стал владыка Афанасий.

Он пишет смелое письмо в канцелярию митрополита, где объясняет свою позицию и прямо дает понять, что считает митрополита узурпатором. При всем при этом, он не хочет укреплять семя раздора, поэтому призывает народ не отходить от Церкви и не возводить хулу на так называемые «сергианские  храмы». 

Святитель Афанасий принадлежал к руководителям так называемого катакомбного движения, то есть церковной общине, которая, не признавая законность власти митрополита Сергия, действовала в подполье.  

Когда же в 1946 году на патриарший престол взошел Алексий I, епископ Ковровский тут же признал его канонические права и призвал всех оставить «непоминание». 

Освобождение, дом инвалидов 

Долгожданное освобождение пришло на два года позже конца фактического срока заключения. Наконец выпустили. Но не на свободу, а перевели в дом инвалидов – специализированное учреждение закрытого типа в Мордовии. Условия содержания в доме сильно напоминали лагерные: прогулки строго на территории придомового участка, нормального медобслуживания нет, на переписку накладывались ограничения. Несколько раз владыка просит, чтобы его отпустили. Но он – старый немощный человек, и по правилам его могут отпустить только под чью-нибудь опеку.  

Наконец, благодаря помощи своего давнего знакомого, владыка перебирается в Тутаев, а оттуда – в Петушки, где проходят последние годы его жизни. 

Последние годы Владыки на покое 

Святитель Афанасий (Сахаров)

Вернувшись во Владимирскую область, архиерей активно занимается писательством, торопясь закончить свои церковные труды. Ненадолго его привлекают к административной работе в комиссии по Церковному уставу, но святитель входит в конфронтацию во взглядах на устав с другими членами комиссии и возвращается к своему домашнему затворничеству. Его часто посещают друзья, духовные чада, еще чаще – пишут любимому пастырю письма. К концу жизни епископ получал до восьмисот писем в год, и на каждое отвечал…Его эпистолярное творчество позже было упорядочено и издано отдельным сборником в 2001 году. 

Письменные труды 

Главным делом своей жизни владыка считал исправление и доработку церковных служб. Особое внимание он уделял осторожной русификации церковнославянских текстов «дабы приблизить наше дивное богослужение, наши чудные песнопения к уму русского народа». 

Руке епископа принадлежат следующие труды: 

• о шестопсалмии;
• о поминовении усопших по уставу Православной Церкви; 
• служба Всем Святым в земле Русской просиявшим; 
• настроение верующей души по Триоди Постной. 

Все то огромное количество писем, которое епископ написал в течение жизни, также можно считать его духовным наследием. 

Находясь в Петушках, епископ Афанасий без устали собирал материалы о житии местночтимых святых, каталогизировал имена и редактировал службы угодникам. Составил сборник молебных песнопений. 

Особого внимания заслуживает колоссальная работа, проделанная епископом, над текстом всех Миней, нуждавшихся, по мнению современных священнослужителей, в упрощении языковых форм. Плодом этого труда стал выпуск в 1978—1989 годах месячных Миней (они же Служебные, они же Зеленые), представлявших собой расширенное и дополненное издание дореволюционных Миней. 

Занимался этим трудоемким делом епископ Афанасий по большей части по собственному почину. Он был уверен, что в будущем такая книжная «модернизация» начнется повсеместно. 

Кончина 

Последними словами владыки были: «Молитва вас всех спасет!». Перед смертью он перенес несколько ударов, не мог говорить и только вывел на одеяле пальцем: «Спаси Господи», а потом: «ВСЕ». 28 октября 1962 года в четверть девятого земная жизнь епископа Ковровского закончилась. 

На похороны съехалось огромное количество народа. Всколыхнулся весь православный мир не только в России, но и за рубежом. Всем хотелось проводить святителя в последний путь. Присутствующие на похоронах отмечали, что епископ выглядит в гробу, как живой. От его тела даже исходил тонкий намек на благоухание…. 

Похоронен на Владимирском кладбище, рядом с могилой горячо любимой матери. 

Канонизация 

В августе 2000 года канонизирован лике новомучеников и исповедников Российских. 

День памяти 

15 (28) октября – день праведной кончины. 

Мощи 

Личность епископа Афанасия была столь неординарной, что привлекала к себе при жизни святителя множество людей. Чем? Наверное, той особенной душевной теплотой, которой Господь наделяет только избранных, ведь взрастить и приумножить данное всегда сложнее, чем просто «зарыть талант в землю». Пожалуй, лучшей характеристикой земным делам исповедника могут служить слова, сказанные о нем митрополитом Зиновием (Маджугой): 

Поучения и высказывания святителя Афанасия 

Святитель Афана́сий (Сахаров), Ковровский, епископ

О милосердии Божием 

О скорбях и испытаниях 

Из духовных наставлений 

Еще из духовных наставлений 

Автор: Галина Бочарова